Владимир Васильев - Чужие миры [ Авт. сборник]

И, конечно, знания Волшебного Сундука: не зря их так вожделеет колдун-урус и упрямые северяне-мореходы. Они сделают Саята живым богом. Если бы все эти людишки не прорвались в Иллурию… Впрочем, тогда сюда не попал бы и Саят.

Тьма благосклонна к Саяту: один слуга уже появился. Мальчишка, носивший рубины. Древнее колдовство подточило его незамутненную душу, и завладеть ею не составило для Могучего особого труда. И вдобавок из первой же руины новый слуга вынес половинку ключа к иным Мирам. Осталось найти вторую и вышвырнуть пришлых из Иллурии. Тех; кто останется в живых…

Правда, как нарочно, народы Иллурии объединились против Аргундора — только южные орки продолжали нападать на Суладор. Пришлось испробовать привычное волшебство: Саят вызвал из Бездны несколько ненасытных созданий, а Аргундор собирал армию. Ничего: еще немного, и черное воинство хлынет из горных долин Аргундора, захлестнет и Танкар, и Лореадор, а орды хаэнедорских орков вторгнутся в восточный Суладор, захватывая замок за замком…

В зал, позвякивая доспехами, вошел латник из охраны.

— Прибыл гонец из Кора. Плохие новости, Саят Могучий… Бэйн просит сопроводить его к воротам…

Печенежский шаман встал, жестом отослав стражника. Предводитель черного воинства Бэйн просит сопроводить к воротам… А раньше повелевал предстать перед собой! Теперь же — просит… Ладно, сопроводим, послушаем.

Мрачными коридорами черного замка Банерон Саят добрался до тронного зала Хал Бэйна, старейшего из кондотьеров Аргундора, чей плащ украшала алая кайма. Бэйн отнюдь не был старым и дряхлым — кондотьеры редко доживают до седин. Почти все присоединившиеся после Бэйна давно сложили головы. Кто у стен танкарских твердынь, кто в степях Лореадора, кто в сырых подземельях руин… Бэйн выжил и теперь правил Черным воинством.

— Приветствую тебя, надежда Аргундора! — Бэйн встал, простирая перед собой руку. — Гонец ждет у ворот, а его новости из тех, что выслушивают тотчас же. Поспешим!

Алая кайма старшего кондотьера Народа струилась словно бы отдельно от черного плаща. Саят знал, что она скоро украсит его плащ.

Во главе целой свиты из советников и стражей они вышли под ветреное небо севера, пересекли внутренний двор и приблизились к воротам. Тяжелые створки северного дуба были распахнуты настежь. Гонец — рослый орк-всадник в красной накидке — только-только примчался с юга, от Вольферта. Охранники не успели еще его выслушать.

Рослые латники вынесли два резных деревянных кресла, устланных пушистыми шкурами, и поставили их у ворот, сразу за аркой. Саят и предводитель черных присели.

— Начинай! — велел Бэйн, поплотнее запахиваясь в плащ. Ветер северных пустошей отнюдь не согревал.

Орк слегка поклонился и заговорил, стараясь произносить каждый звук поотчетливёе.

— Месяц назад нас выбили из Дуйнота и Хируэта…

— Знаем! — перебил Бэйн. — Кор присылал сову с сообщением. Новости выкладывай, а не то, что все и так знают.

Орк виновато хрюкнул и возобновил рассказ:

— В Храме Ветров прошел совет Шести Народов…

— И это известно! Новости давай! — Бэйн начинал сердиться, а это не предвещало ничего хорошего. Для орка, разумеется. Саят оторвал взгляд от далекого горизонта и с интересом воззрился на гонца. Тот еще раз поклонился.

— Недавно пришедшие кондотьеры Шести Народов начали планомерно чистить руины — на юге и юго-западе, в горах и степях Лореадора и всем Танкаре.

Саят нахмурился: неужто чародей урусов догадался, что Разбуженный укрылся в какой-то из руин Иллурии? Или ищет ключ? Плохо, рановато он опомнился… Саят надеялся, что у него в запасе еще по меньшей мере год. Надо опередить урусов и мореходов…

— А теперь главное, — произнес орк. — Клянусь, что ни слова не прибавил, и ни о чем не умолчал: вчера сова доставила весть из Барад-Нарана.

Четыре кондотьера с двумя десятками драконов, несколькими демонами и парочкой айагров явились к Глаку и Горку и вышибли оттуда весь наш гарнизон. Они напали под утро, никто не спасся. К вечеру они захватили еще пять замков — Дингор, Скуффлет, Па-Тарк, Веланд и Ульфенор. Сейчас они, наверное, штурмуют Гаром.

— Великие Кондотьеры! Белое воинство? Или эльфы? Откуда у них столько чужаков? — Бэйн вскочил.

Орк чуть шевельнул могучей шеей.

— Это не эльфы, не гномы и не люди Сириана. Кор в растерянности: такого в Иллурии еще не случалось. Над захваченными замками развеваются лиловые флаги, и такие же плащи покрывают плечи четырех кондотьеров. Южный Хаэнедор отныне под властью Девятого Народа.

Бэйн потрясенно опустился в кресло.

— Это невозможно!

Саят лихорадочно размышлял. Неужели в Иллурию открылся ход извне, из других Миров? Но ключ Яра предупредил бы об этом. Мечи Грома ныне затенены Саятом и открыть дорогу в иные Миры не могут. Девятый Народ, Лиловое воинство! И сразу четыре кондотьера… Да с чужаками…

— За взятие Ульфенора лиловые получили несколько призраков — их армия стала еще сильнее. По крайней мере у одного из кондотьеров есть пояс-заклинание. Именно у того, который пришел вместе со слугой Саята Яром. Несколько спасшихся наездников из Скуффлета видели его когда-то в черном плаще.

Теперь пришла очередь изумляться Саяту. Омут? Молчаливый урус, не поддавшийся на его посулы и равнодушный к чарам? Он исчез вскоре после того, как понял, что Яр для него потерян.

Кондотьеры не в состоянии сменить плащ — это закон, древний, как тысяча замков Иллурии. Что ж, пришло время переписывать законы!

Саят сжал кулаки. Порывистый ветер хлестал прямо в лицо.

Руина лежала впереди, прячась в густой траве. От замка не осталось ничего, что напоминало бы о его прежних хозяевах. Несколько замшелых камней да россыпь гранитной крошки — вот и все. Наверное, этот замок разрушили очень давно.

И вряд ли кто-нибудь появлялся в округе с тех пор: места здесь были совершенно дикие.

Яр огляделся. Никого. Только верховой волк, свесив розовую ленту языка, сопит рядом. Его взгляд равнодушен, руина ему неинтересна. Унылые, плоские, как стол, пустоши северного Аргундора ему тоже неинтересны.

Забросив повод от ошейника на спину волку, Яр зашагал к руине. Меч несильно хлопал по бедру, рука машинально взялась за рукоять, придерживая. Камень на гарде привычно холодил ладонь.

Снова камень на гарде. Теперь — сапфир. Яр наморщил лоб, вспоминая. Раньше был рубин. И не только на гарде, но и на пальце… Почему на пальце? Перстень?

Яр поглядел на руку, растопырив пятерню. Если он когда-либо и носил перстень с рубином, то ни одного следа не осталось.